Ну а тем временем девица (хотим пред вами извиниться - её ЧулИдою зовут, не ЧулидОй, какой-то плут в ней ударенье переставил и ЧулидОю быть заставил) живёт беспечно во дворце, не вспоминая об отце.
      Как королевская невеста, она съедает граммов двести в обед восточный сладостЕй, на двадцать разделив частей. Потом всё это запивает компотом, головой кивает, и ей приносят антрекот, чтоб ейный не болел живот. Вот это жизнь - такую б нам бы, не то что папу, даже маму забудешь в наслажденьях тут, забудешь, как тебя зовут!
      Но это шутка, а на деле, когда она встаёт с постели, то сразу прыгать и плясать, мускулатуру развивать с утра пораньше начинает. Потом служанку вызывает и с ней играет в домино и "рыбу" любит делать…
      Но сгустились тучи над Чулидой: с ужасной на неё обидой тайком косится вo след ей Изаура, она старей-шая жена из королевских жён и словов премного мерзких всем про Чулиду говорит, имея оскорблённый вид:
      - Вы посмотрите, эта дура с своею глупою фигурой для Короля, лишь я помру, женою станет поутру! Зачем я столько наряжалась, зачем в искусствах упражнялась, зачем пекла я пироги, зачем, о Боже помоги! Мой муженёк теперь, я знаю, лишь смерти для меня желает, чтоб молодою заменить и быстро про меня забыть! Но берегись, распутник старый, тебя лишу я этой пары, узнаешь, как тебя люблю - твою невесту отравлю!
      Король Востока, слыша это, велит Изауру с рассветом ложить немедля в медсанчасть, чтобы Чулиде не пропасть. Везут Изауру в психушку и бьют по голове подушкой - в стране Восточной только так лечили, если ты дурак. Но вовсе не глупа "больная", она, Чулиду презирая, сопернице готовит месть и яд крадёт в больнице.
      В шесть часов Изаура в окошко на крышу вылезла, как кошка, потом спустилась по трубе, связала часового. Бе- жала - и скорей на кухню. Пока продукты не протухли, она их отравила вмиг. Потом опять в окошко - прыг! Вновь развязала часового, и на кровати с полседьмого в больнице сызнова и ждёт, когда Чулида заорёт от рези в животе, как птица на всю Восточную столицу, что заревёт, как бегемот, откушав ядовитых шпрот. Ждала-ждала, но что-то тихо…
      И тут опять её как психа по голове подушкой БАЦ! - Изаура зубами КЛАЦ! И отрубилась, то есть уснула. В открытое окошко дуло.
      А надобно сказать подробно (всё как-то было неудобно), у Короля соперник был, Чулиду страшно он любил. Здесь трудно говорить без страха, ведь это был сынок монарха, герой, гусар, принц Бигуди. Носил он на своей груди пять орденов и две медали, носил он кожаны сандали, носил он саблю на боку и был соперник старику. И в том насмешка провиденья: ему на каждый день рожденья дарила мама вкусный торт… Изаура та мама, вот!
      В семье творился тихий ужас: жена и муж, и сын столкнулись в слепой таинственной вражде из-за Чулиды. Ну а те, ещё одиннадцать красавиц, что жёнами монарха звались, как и Изаура, они лишь молча наблюдали. Дни шли. Остальные жёны брали, чтоб утолить свои печали, в библиотеке много кних. Король совсем забыл про них.
      А Бигуди любовь окрепла, из-за неё он даже в пекло готов был головой скакнуть, когда бы знал до пекла путь. Но принц скрывал святое чувство от папы с мамой, лишь капусту на кухне саблею рубил. Ещё хихикал, как дебил, как Гамлет, притворясь придурком, везде разбрасывал окурки и на Чулиду всякий раз не смел поднять влюблённых глаз.
      И трудно было каждый вечер, опять заслышав мамы речи, хулящие его любовь, сдержаться принцу, чтобы кровь ей не пустить, зарезать то есть. И папу тоже. Видно, совесть была у Бигуди. Страдал, но всё родителям прощал.
      Когда Изауру связали и под надзор врачей отдали, весь день проплакал Бигуди, но за мамашею следил. Принц видел, как она бежала и как продукты отравляла, но не хотел он выдавать её, ведь всё ж родная мать! Взял ядовитые варенья, сыры, колбасы и печенья, полсотни киевских котлет, четырнадцать кило конфет, консервы рыбные, тушёнку, грибы, паштеты и печёнку, окорочка и ветчину, лосося и осетринy, взвалил всё это на спинy… Унёс подальше, обезвредил от яда и раздал соседям. Так Бигуди Чулиду спас. И это только в первый раз.
      И тут подумал принц, что нужен теперь Чулиде новый ужин, и на охоту он пошёл, чтоб дичью обеспечить стол.
      Тем временем Король Восточный сказал своей невесте:
      - Дочка… Пардон, любовь моя, я жду с тобою свадьбы. Чуть в беду из-за жены ты не попала. Ей, видно, жить осталось мало - совсем лишилася ума, в могилу просится сама. Грозит тебе старуха ядом (здесь повторить, наверно, надо: о покушении не знал Король, мамашу принц не сдал). Её казнить мне невозможно, ведь я любил её, но можно мне с ненормальной развестись, с придурочной какая жись?
      Чулида, поведя глазами, как бабочка взмахнув руками (ведь полрассудка у ей нет), монарху молвила в ответ:
      - Скажи-ка, дядя, ведь недаром вчера я встретилась с гусаром? Его я, кажется, люблю, тру-лю-лю-лю, тру-лю-лю-лю… Его хочу поцеловать я, надевши само лучше платье, хочу, чтоб был он мне жених, а ты, папаша, извини!
      - Ах ты, безродная дурында! - вскричал Король. - От речки Инда вокруг славнее нет меня!…
      Она ему в ответ:
      - Мня-мня!
      И мигом на голову встала, вверху ногою заболтала и поведением своим мечты развеяла, как дым.
      Король настолько рассердился, что даже за сердце схватился, потом схватился за кинжал и, словно хрюшка, завизжал:
      - Ага! Сменяла на мальчишку меня! Послал же Бог сынишку! Ну что ж, вам это не спущу! Я вас ремнём отколочу! Я вас сгною, я вас урою, и нас в любви не будет трое! В любви свободных места - два!
      Она ему в ответ:
      - Ва-ва! Груби, груби себе, громила! Монарха, как судью, на мыло!… Но вверх ногами всё. кругом! Я падаю, я об пол БОММ!…
      На крики гвардия вбежала, Чулида в обморок упала. Король:
      - В тюрьму её! - сказал и выбросил в окно кинжал. - Пускай подумает получше, из нас двоих кто будет круче! Я сына всё-таки отец, и я ему авторитец! Чтоб Бигуди сюда явился, велю немедля!…
      И свалился, и долго плакал и рыдал - так он любви Чулиды ждал.
      

[Изложение Игоря Жукова]