Пока рыдал он тяжело, отводят в камеру девицу, чтоб ей среди мокриц томица, усами шевелящих зло.
А камера, что для Чулиды отводят стражники, спеша, та самая, где чуть дыша метался карлик. От обиды король совсем забыл о том, что кроме камеры вот этой, в темнице мест свободных нету (о чём он пожалел потом). Когда же утром он узнал, что скрылся этот карлик злобный, он зарычал громоподобно и горе-стражников позвал. Дрожали стражники меж тем, король - он в злобе очень лютый, и поступить он может круто… А жить хотелось очень всем…
Однако, поостыв немного, он их простил и в этот раз.
- Искать индуса мой приказ, - кричал, сверкнув глазами строго…
Когда Чулиду увели, он Бигуди позвал. Заданье он дал ему, как наказанье, чтоб ехал прочь с его земли, в путь собираясь поскорее, в Европу, где забудет враз свет девичьих прекрасных глаз…
Но где Чулида? Что там с нею?
Дверь грубый стражник затворяет. Чулида села и сидит, лишь за мокрицами следит и шпилькой камень ковыряет. На стенку смотрит, смерти ждёт. Но видит вдруг, качнулся камень. Она скорей его руками отодвигая, видит ход. (Ведь вспомните из прошлых строк, что времени прошло немало, пока Чулида подрастала, колдун и Трою вырыть мог. Но был он немощен и хил, был камень твёрдым, как железо, но он отнюдь не бесполезно и день и ночь его долбил. Ещё бы день, и он свободно, земли коснувшись, сил набрал, но Мануэль его украл, и он в мешке спит безысходно).
Но что Чулида? А она ход быстро шпилькой докопала, хоть запыхалась и устала, зато из плена спасена. И выйдя где-то вдалеке от замка короля-злодея, Чулида шепчет: "Где я? Где я?" И спать ложится на песке.
Всю ночь проспав без сновидений, проснулась свежих сил полна. Встаёт и вдаль идёт она среди тропических растений.
Вдруг видит карлика в овраге. Он:
- Помоги мне, - говорит. - Давно схватив радикулит, я весь дрожу от здешней влаги. Я сбился в сумерках с пути…
Его Чулиде жалко стало, она скорей его достала и тем спасла от злой смертu. Спросил старик:
- А ты одна идёшь куда?
- Сама не знаю… Ах, дядя, дядя, я страдаю, я, дядя, дядя, влюблена. Полпамяти моей, не скрою, не пожелаешь и врагу…
- Тебе немного помогу. Иди туда, там за горою есть дом одной добрейшей тётки, - сказал он и растаял вмиг. А там, где тот стоял старик, остался хвостик от селёдки…
Она пошла туда, а дом принадлежал сей даме знатной, что было издали понятно, всего так много было в нём. Ту даму звали донна Мила, она красавицей слыла, в избу горящую могла войти, когда ей скучно было. Она Чулиду у дверей с улыбкой ласковой встречает. Ей предлагает чашку чая, и в дом идёт Чулида с ней. И дама говорит:
- Как раз ищу я дочке компаньонку. Приёмной дочке, не ребёнку, девице что-то вроде Вас. Всё дело в том, что мы недавно живём здесь, и в домах вокруг всё нету для неё подруг, но Вы пришли - и это славно!
Они идут по дому. Дом обставлен по индийской моде: семь слоников стоят в комоде, и всё из золота кругом.
- Знакомьтесь, это дочь моя. Её зовут Корина, Кора. А я же вас покину скоро, на день должна уехать я.
Они знакомятся, сидят. Под вечер даму провожают. Немного перед сном гадают и вместе в зеркало глядят на отражение. И что же, вдруг замечают (перст судьбы!), что как две капельки воды они лицом, фигурой схожи. Всё одинаково! Затих их разговор и смех лукавый. Как цифра пять, на ручке правой есть родинка у них двоих. Чулида говорит:
- Вот бред!
- Да, странно, - Кора отвечает, - была ведь родинка такая на ручке у сестры, но нет её в живых, когда-то ночью её похитил карлик злой и в чаще бросил, Боже мой, он сделал это зло нарочно, чтоб досадить отцу, а мать от горя помешалась. Вскоре отец в тоске уплыл за море, решив сестре своей отдать меня на воспитанье. С нею живу я девятнадцать лет. Вот медальон, в нём их портрет, жаль открывать я не умею его мудрёнейший замок...
- И я, - Чулида прошептала и из кармана вдруг достала такой же медальон…
- Мой Бог, ты мне сестра, тебя Мариной зовут…
(И то же имя Дон дал девочке, не просто он в честь бабушки своей старинной, а потому ещё, что знак его прочёл на медальоне…)
Вдруг жуткий стук раздался в доме и очень страшный лай собак, и крики: "Открывайте! Скоро?"…
Стояла стража у дверей. Чулида с Корою скорей решили, что к ним выйдет Кора и в замок короля она поедет с ними, а Марина, одевшись будто бы мужчина, искать отца пойдёт одна и съездит в их родимый дом и память, что колдун когда-то украл и ото света спрятал, найдёт…
Но всё уже кругом вновь просыпалось. И Чулида (её нам так привычней звать) пошла скорей отца искать, и порт, и пароход…
(Из виду упустим Кору мы пока, её в тюрьму не посадили, а лишь сластями накормили и пожурили лишь слегка).
А в это время по пути с Диегой Мануэль решили, что лучше бы они поплыли по морю, чтобы не нести в мешке проклятого злодея. Ведь там, где ходят корабли, нет рядом никакой земли. На пароход они скорее садятся, хитрость применив, в каюту номер сорок восемь и колдуна в мешке проносят, его от злой таможни скрыв…
Чулида ж, сев на пароход, единственный, что в месяц этот в Европу уплывал с рассветом, на палубе отплытья ждёт.
Вдруг видит принца Бигуди. Его печальный вид печален. Но пароход уже отчалил… В шезлонге он сидит один.
Чулида смотрит на него, - и сердце птицею взлетает: "Как жаль, меня он не узнает, зато я встретила его…" Она, чуть свой поправив грим, мужчиной в зеркало глядится. К нему подходит и садится в шезлонг свободный рядом с ним. Глядит на пассажиров. Вслух не говорит пока ни слова. На палубу взглянувши снова, вдруг женщин замечает двух. Они, от прочих вдалеке, стоят вдвоём, смотря куда-то. Одна немного бородата, а у другой - мешок в руке…
[Эту часть пересказала Даша Герасимова]
